Неточные совпадения
Лицо богини ее самой лицо, это ее живое лицо, черты которого так далеки от совершенства, прекраснее которого видит она каждый день не одно лицо; это ее лицо, озаренное сиянием любви, прекраснее всех идеалов, завещанных нам скульпторами древности и великими живописцами великого
века живописи, да, это она сама, но озаренная сиянием любви, она, прекраснее которой есть
сотни лиц в Петербурге, таком бедном красотою, она прекраснее Афродиты Луврской, прекраснее доселе известных красавиц.
Отчего же в обществе столько десятков и
сотен лет терпится это бессильное, гнилое, дряхлое явление, давно уже отжившее свой
век в сознании лучшей, истинно, образованной части общества?
Странные дела случаются на нашей, так называемой святой Руси, в наш
век реформ и компанейских инициатив,
век национальности и
сотен миллионов, вывозимых каждый год за границу,
век поощрения промышленности и паралича рабочих рук! и т. д., и т. д., всего не перечтешь, господа, а потому прямо к делу.
Сколько
сотен таких записок получал Евгений Константиныч на своем
веку, как все они были похожи одна на другую и вместе с тем каждая имела свою особенность.
Этот Нуль мне видится каким-то молчаливым, громадным, узким, острым, как нож, утесом. В свирепой, косматой темноте, затаив дыхание, мы отчалили от черной ночной стороны Нулевого Утеса.
Века — мы, Колумбы, плыли, плыли, мы обогнули всю землю кругом, и, наконец, ура! Салют — и все на мачты: перед нами — другой, дотоле неведомый бок Нулевого Утеса, озаренный полярным сиянием Единого Государства, голубая глыба, искры радуги, солнца —
сотни солнц, миллиарды радуг…
Условные положения, установленные
сотни лет назад, признававшиеся
веками и теперь признаваемые всеми окружающими и обозначаемые особенными названиями и особыми нарядами, кроме того подтверждаемые всякого рода торжественностью, воздействием на внешние чувства, до такой степени внушаются людям, что они, забывая обычные и общие всем условия жизни, начинают смотреть на себя и всех людей только с этой условной точки зрения и только этой условной точкой зрения руководствуются в оценке своих и чужих поступков.
— Да, молодец! без малого годов
сотню прожил, а на всем
веку не бывал так радостен, как сегодня. Благодарение творцу небесному, очнулись наконец право-славные!.. Эх, жаль! кабы господь продлил дни бывшего воеводы нашего, Дмитрия Юрьевича Милославского, то-то был бы для него праздник!.. Дай бог ему царство небесное! Столбовой был русский боярин!.. Ну, да если не здесь, так там он вместе с нами радуется!
В течение двух столетий изменились только некоторые мелкие подробности: в наше время в хорошей белой избе обыкновенно кладется печь с трубою, а стены украшаются иногда картинками, представляющими «Шемякин суд» или «Мамаево побоище»; в семнадцатом
веке эта роскошь была известна одним боярам и богатым купцам гостиной
сотни.
И заметьте, какая у нас опять странность: иной, например, сочинитель, что ли, весь свой
век и стихами и прозой бранил пьянство, откуп укорял… да вдруг сам взял да два винные завода купил и снял
сотню кабаков — и ничего!
Рыцарские воззвания средних
веков могли увлекать
сотни тысяч людей на брань с неверными для освобождения святых мест; но те же воззвания, повторенные в Европе XIX в., не произвели бы ничего, кроме смеха.
А это что же за великое явление, которое в течение
веков все ограничивается
сотнями и тысячами людей, не обращая внимания на миллионы!..
В самом деле, отвращение к животному инстинкту воспитывалось
веками в
сотнях поколений, оно унаследовано мною с кровью и составляет часть моего существа, и если я теперь поэтизирую любовь, то не так же ли это естественно и необходимо в наше время, как то, что мои ушные раковины неподвижны и что я не покрыт шерстью.
Белокуров длинно, растягивая «э-э-э-э…», заговорил о болезни
века — пессимизме. Говорил он уверенно и таким тоном, как будто я спорил с ним.
Сотни верст пустынной, однообразной, выгоревшей степи не могут нагнать такого уныния, как один человек, когда он сидит, говорит и неизвестно, когда он уйдет.
Так кормятся миршенцы, но у них, как и везде, барыши достаются не рабочему люду, а скупщикам да хозяевам точильных мельниц, да тем еще, что железо
сотнями пудов либо пеньку
сотнями возов покупают. Работая из-за низкой платы, бедняки
век свой живут ровно в кабале, выбиться из нее и подумать не смеют.
Грохольский залюбовался. Лиза не бог весть какая красавица. Правда, ее маленькое кошачье личико, с карими глазами и с вздернутым носиком, свежо и даже пикантно, ее жидкие волосы черны, как сажа, и кудрявы, маленькое тело грациозно, подвижно и правильно, как тело электрического угря, но в общем… Впрочем, в сторону мой вкус. Грохольский, избалованный женщинами, любивший и разлюбивший на своем
веку сотни раз, видел в ней красавицу. Он любил ее, а слепая любовь везде находит идеальную красоту.
Я призвал на помощь прошедшее и настоящее, спрашивал каждый
век, требовал к себе на лицо отжившие и живущие народы,
сотни поколений, чтобы каждый из них принес достойную лепту на построение храма богу.
Так относились к войне христиане первых
веков и так говорили их учителя, обращаясь к сильным мира, и говорили так в то время, когда
сотнями и тысячами гибли мученики за исповедание Христовой веры.
Пьер был тем отставным добродушно-доживающим свой
век в Москве камергером, каких были
сотни.